– Скажите, а что вы думаете, кто это мог сотворить?

– У нас в Суходольском приходе голову, Николая Никитича, все уважают. Много на благотворительность жалует, людям помогает. Наш храм тоже поддерживает. После того как подпоручик Михаил Иванович Хрущёв, проживавший в приходе, в 1788 году взамен деревянного храма каменный поднял, мало кто так помогал. Только вот в 1833 помещик Дмитрий Андреевич Засецкий из сельца Лутовиново два придельных алтаря устроил. Правый, имени святого Дмитрия Ростовского, левый имени святой мученицы Варвары. Так вот по поводу кражи. Из местных жителей никто такого беззакония сотворить бы не смог. Или городские или пришлые люди. Или ответ на какую-то большую обиду. Не обязательно Николаю Никитичу, может кому ещё? Кони, они твари Божие, сами отказаться от своей роли не могут. Игрушки в руках человеческих. Может кто их использует в слепую, для своих греховных дел? Ищите и обрящете. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят!

– Позвольте у вас ещё уточнить о прихожанке церкви, Марфе из Прилеп, что за крестьянка? Как народ говорит? – спросил Евграф, под внимательный взгляд Ольги.

– Обсуждать её я не в праве. Господь ей судья. Только много в ней неверия, больше ничего не скажу. Ступайте с Богом, – ответил батюшка.

Евграф и Ольга отошли от храма и направились к экипажу, но вдруг к ним подошла старушка, которая прислушивалась к разговору между Тулиным и отцом дьяконом.

– Если вы Марфой интересуетесь, то расскажу вам кое-чего. Чёртова баба, неизвестно что от неё ждать. Дочь у неё есть, Нинка, лет двадцать, может и побольше. Раньше жила с ней. Помогала по хозяйству, травы собирала. С табунщиками коней пасла, так как в седле держалась как влитая. Отчаянная девка, любого парня за пояс уткнет. Да и красотой её судьба не обидела. Родила она её поздно, около тридцати лет. Кто отец её, то от всех скрывает. Девка образованная, она для неё ничего не жалела, даже в Тулу на обучение отдавала. Не знаю, откуда деньги у неё, но всё для девки делала. В какой-то семье дворянской, но обедневшей, уму и разуму девку учили. Грамоту она знает. Книги читать умеет. Но последнее время не видно совсем дочери, уже года два или три не появляется совсем. Глаз не кажет. На все вопросы Марфа отвечает, что уехала она, куда не знает. Может в Москву, а может, ещё куда подалась. С ней и табунщик Прохор Александров ушёл. Надо бы и узнать, не придумала девка и этот табунщик чего плохого? Может, она это затеяла? Может она коней украла? – не ожидая вопросов, затараторила старуха.

– Постойте, а вы кто будете? – уточнил сыщик.

– Я местная, с Кишкино. Тоже травами занимаюсь. Только подружкам и односельчанкам на хвосты не наступаю, не мешаю. А Марфа всё под себя подмяла и лечит она, и травы продаёт. Полностью меня задавила, ко мне и не ходит никто. Просила я её, просила по совести торговать, а она только смеётся, – заявила конкурентка в распространении трав и деревенской лекарской деятельности.

– А как выглядит её дочь? – на всякий случай уточнил Евграф.

– Рост у неё не высокий, волосы длинные, чёрные. Одевается по городской моде. Дерзкая вся. Слово не скажи, так посмотрит, что кипятком обольёт. Управы нет на неё! – запричитала старуха.

– Благодарю вас, нам пора ехать, – ответил Тулин, стараясь отвязаться от назойливой старухи.

– А ещё желаю сообщить на Ваньку-конюха. Жителя нашего села. Пьёт он, хотя все считают, что не пьющий. Я сама несколько раз видела, как он в деревню к корчмушнику ездил и покупал себе то ли брагу, то ли корчму. Проверьте его тоже, он не тот, за кого себя выдаёт. А Марфа, она ещё и ворожит, с чертями водится! – продолжала вздорная женщина.

– Благодарю вас, обязательно разберёмся. Всего доброго, – ответил Евграф, прервав болтливую бабу и направился к Ольге, ждавшей его возле экипажа.

– Что она хотела? – уточнила графиня.

– Да сумасшедшая какая-то баба. Все деревенские сплетни мне рассказала. На Марфу-травницу жалуется, в том числе. Сдаётся мне, на неё все в этих местах жалуются. Не даёт спокойно местным жителям жить, бойкая больно. А этой старухе дорогу перешла по коммерческой части. Клиентов у неё отбивает, дохода лишает, вот она и сердиться. Желает ей пакость сделать. У них здесь свой мир, со своими правилами, страданиями и радостями. Единственное дельное сказала, что дочь у Марфы есть, но нам это не к чему. Поедемте, уже надоели их местные сказки, – засмеялся Евграф.

– Кто его знает? Что в вашей работе по делу, а что пустое? – серьёзно ответила Ольга Владимировна.

Глава 6 Свидетель в сельце Лутовиново

Тулин и графиня Бобринская-Брежнёва миновав сельцо Кишкино, ехали в экипаже активно обсуждая это происшествие. Мысли кружились вокруг розыска пропавших коней.

– Жалко этих прелестных коней, Евграф! Но, я думаю, найдутся благодаря твоему опыту в розыске. Я не мешала тебе своими попытками помочь? Не отвлекала от дел? – уточнила графиня.

– Ольга, дорогая, с тобой, поездка очень приятна. Кроме того, я и не надеялся сегодня, что-то узнать особо важное. Хорошо, что спасли бедолаг. Считаю, что день очень удачен. Личности, господина Майлова и управляющего чрезвычайно занимательны и интересны, по ним завтра в городе буду уточнять, что они из себя представляют. Для розыска коней необходимы другие методы, наскоком здесь не выиграть. Завтра посоветуюсь с Муратовым и займусь по-настоящему. Сегодня нельзя было расстраивать Добрынина, он ждал от нас активных действий. Мы сейчас еще опросим одного жителя, по пути. О нём я узнал при допросе в Прилепах. Придётся остановиться в сельце Лутовиново. А пока продолжу свой рассказ о бывших хозяевах усадьбы Астебное, если не против.

– Конечно, ты же обещал! Мне очень интересно.

– Так вот, следующими хозяевами были помещики Скаржинские. Но о них мне не удалось ничего узнать, кроме того, что это очень известный дворянский графский род из Польши. Гербом является белый Единорог. На службу в Российское государство первый из Скаржинских перешёл в 1733 году, приняв православие и получив имя при крещении Михаил. Род проживал в Украине, вблизи Херсона и Николаева, занимался земледелием и скотоводством, а также прославился лесоводством. Наиболее известен Скаржинский Петр Михайлович, состоявший в должности полковника Бугского казачьего войска,[58] который воевал под командованием Александра Суворова. А также и сын, Виктор, активно участвовавший в войне против Наполеона. Возможно, кто-то из семьи и владел Прилепами, но недолго. Скорее всего, семья Скаржинских продала земельные угодья императорской армии под конезавод, или самому смотрителю коннозаводческим округом в Тульской губернии, генерал-майору Леониду Гартунгу.

Посудачив о Скаржинских, они незаметно, подъехали к намеченному месту, окраине сельца Лутовиново. Сыщик оставил графиню в экипаже, а сам направился в крайнюю избу. Постучался в калитку. На стук лениво залаяла мелкая невзрачная собачка с маленькими ногами, длинным телом, большими ушами. Высунувшись из-за кустов, растущих возле яблони во дворе, она внимательно осмотрела непрошеного гостя. Затем скрылась. Собака явно приходилась дальней родственницей немецкой охотничьей таксе, только совсем об этом не знала.

– Есть ли хозяева в этом доме? – крикнул Евграф, ещё раз постучавшись.

– Чего надобно? Отдохнуть не дадут, – ответил мужичок, не полностью открывший скрипучую грязную дверь и высунув бородатое лицо, в этот проём.

– Ты будешь дед Егор-корчмушник? – уточнил сыщик.

– Кому корчмушник, а кому Егор Пантелеевич! Чего надобно? – строго ответил местный делец, промышляющий незаконным производством крепких напитков.

– Вопрос хочу тебе задать, по одному делу. Ты знаешь, что в Прилепах коней конокрады угнали или нет?

– Если бы и знал, то дело не моё! Всякая сорока только от своего языка гибнет, – ответил тот закрыв дверь, громко стукнув и положив щеколду изнутри.

– Зря закрыл. Я из полиции, сейчас вернусь с надзирателем и проведу у тебя обыск. Всё твое производство придётся извести, а сам в Белёвский замок на три месяца присядешь.

– Спрашивай! –